Универсам имени Ленина.
В застойные времена, когда гормон юного полового задора вовсю забурлил в
теле моего друга Фила, случилось с ним немедленно великое по меркам того
возраста несчастье: Его в очередной раз предала первая и еще не совсем
как следует познанная подружка.
Событие это расстроило моего друга настолько, что он долго не находил
себе места и даже подумывал красиво покончить жизнь самоубийством,
застрелившись из охотничьего ружья своего отца под окнами бывшей
возлюбленной. К счастью, нам удалось переубедить его; ведь лучше красиво
отомстить, чем завалиться в красивой театральной позе раз и навсегда, не
имея даже возможности насладится лицезрением общего горя, ну, и, если уж
совсем бы повезло - слезами и раскаянием изменницы.
Было решено явить миру правду, увековечив факт предательства посредством
начертанной высоко на стене почти достроенного универсама надписи,
долженствующей лаконично гласить "Ленва блядь".
Филу очень понравился этот вариант и уже на следующий после принятия
решения день, мы забрались на крышу новостройки, прихватив с собой два на
половину заполненных ведра где-то позаимствованной Филом коричневой
краски. Фил склонялся сначала к мысли раздобыть ярко-красную краску, но
мы убедили его, что лучше подойдет все-таки коричневая. Ведь подтекст
словно бы начертанной дерьмом надписи несомненно должен был усилить
психологический эффект послания.
По прибытии на место, мы надежно обвязали Фила веревкой, и вручив ему
пол-ведра принесенной краски и кисть, приспустили его до нужной высоты.
Его не было видно сверху; мы стояли подальше от края, но я представил
себе, как он висит, раскорячившись над пропастью с кистью и ведром,
рискуя, сорвавшись вниз свернуть себе шею.
По замыслу мы должны были, следуя командам Фила, медленно перемещаться
вдоль края крыши и следить, чтобы не перетерлась веревка. Каждый был при
деле. Время пошло.
К сожалению мы сразу привлекли к себе внимание немногочисленных прохожих.
Люди смотрели на нас, явно догадываясь о наших намерениях исписать стену
какой-то крамолой. Дело следовало провернуть поскорей, о чем мы,
собственно, и договаривались с самого начала, но то ли медлил
Фил, то ли остановилось время, но все как-то затормозилось и пошло не
так.
Не знаю через минуту, или через десять, заметил я вдруг подбегающего к
стройке по серому апрельскому снегу маленького, суетливого и нервного
нашего участкового Салькаева. Мое сердце замерло и я едва не выпустил
веревку; она заскользила было из рук (теперь Салькаева разглядели все
трое страхующих), а потом мы не сговариваясь принялись тащить Фила
наверх. Прерванный на пол-деле, он громко запротестовал, но потом,
извещенный о форс-мажоре, затих и предстал перед нами обалдевший,
выпачканный в краске, без ведра и с малярной кистью.
Бежать было некуда; путь, по которому мы попали на крышу наверняка был
отрезан участковым; прыгать вниз было равносильно коллективному
самоубийству, что, возможно подходило Филу, но никак не улыбалось нам.
Совсем недолго Фил стоял, словно отрешившись от происходящего, как вдруг
лицо его осветилось всполохами гениального прозрения. Он подхватил второе
ведро и громко распорядился водворить его на прежнюю позицию.
- Я напишу ЛЕНИН!!! - Вещие его слова до сих пор гремят в моих ушах
спасительным набатом.
Когда Салькаев выскочил на крышу, его слегка раскосому взору предстали
три фигуры-памятника, монолитно гармонирующие с панорамой стройки и
являющие собой несколько сюрреалистического вида монумент перетягивателей
каната. Никто никуда не бежал, никто не обратил на участкового ни
малейшего внимания.
- Что здесь происходит? - Взвизгнул Салькаев, одним прыжком оказавшись
около нас.
- Ленин! - Просто ответил стоящий позади меня наш приятель Вадик.
- Какой ЛЕНИН? - Вид Салькаева напоминал загнанную в угол клетки и
готовую атаковать ворону.
- Еще на полшага, - донесся из за края пропасти спокойный голос Фила.
Ни слова не говоря мы сдвинулись в сторону, из-за чего Салькаев оказался
вынужденным отступить немного назад.
Обведя нас ошалевшим взглядом, он бросился к краю крыши, замер и тихо
произнес:
- Нимедленна наверх!
Он помог нам вытянуть Фила, из рук которого я принял благоговейно ведро и
мы встали друг против друга.
- Что тут происходит? - На Салькаева было страшно смотреть.
- Скоро день рождения Владимира Ильича Ленина, - торжественно объявил
Фил, - а в нашем районе нигде нет никаких памятников Владимиру Ильичу
Ленину...
- Ему бы сейчас исполнилось 113 лет! - Добавил я, и тут же, как эхо
раздался голос Ромы:
- Вы - коммунист, товарищ участковый? Вам должно быть понятно.
- В нашем районе даже флагов вывешивается мало, - с грустью заметил
Вадик.
- И ни одного портрета Владимира Ильича Ленина, даже просто кумача с его
именем. - Добавил Фил и поведал Салькаеву, как четверо уставших от серой
обыденности спального района друзей, решили украсить среду обитания
образчиками любви и преданности тому, благодаря которому все начало быть
и существовать не только в данном районе, но и на всей одной шестой
части суши.
Сказать, что Салькаев ох@ел, все равно что ничего не сказать. Перед ним
стояли четверо реинкарнировавших молодогвардейцев, преисполненных чувства
тихой горечи и скорби вследствие недостоточности почитания в народных
массах любимого вождя; четверо с совершенно ненормальными, отрешенными
взглядами, направленными в светлые дали торжества коммунизма и уже
заметившими его первые зарницы на горизонзе.
- Так, пошли, - Салькаев удрученно нахмурился, понурил голову и двинулся
к спуску.
- Надо закончить, так оставлять нельзя, не готово! - Запротестовал Фил.
- Всем за мной, - повторил Салькаев.
Пока мы спускались, Фил постоянно повторял, что надпись не готова и
требовал немедленного возвращения. Когда же она предстала нашему взору
это стало ясно всем:
Под самой крышей универсама, вся в каких-то говняных подтеках
распростерлась надпись "ЛЕНИН Х"
- Я хотел написать ЛЕНИН ЖИВ! - Мрачно заметил Фил. - Вы не позволили
мне. Теперь видите, что так оставлять нельзя? Мы пошли... Не
задерживайте нас, или вам хочется, чтобы осталось, как есть?
Салькаев только простонал что-то обреченно на своем родном языке. Он
замкнул наше шествие на крышу, став при этом как-то еще меньше ростом и
совсем уже понурив голову.
Он помогал нам спускать Фила на веревке, стоя при этом в цепочке первым и
не произнес более ни слова.
В какой-то момент я представил себе, что мой товарищ Фил выводит в данный
момент вожделенное "Ленва блядь", а прохожие наблюдают при этом не
только нас, но и самоотверженно помогающего нам участкового и затрясся в
приступе неодолимого, беззвучного смеха. К счастью, стоящий спиной
маленький Салькаев ничего не заметил.
Потом мы снова сошли вниз и некоторое время лицезрели продукт
коллективного творения:
Он красовался, словно материализовавшийся и высранный на стену крик
всенародного отчаяния и скорби по поводу состоявшегося таки ленинского
бессмертия.
- Откуда же вы краску-то такую хуевую взяли? - Простонал Салькаев, не
сводя с надписи полного муки взгляда.
- Из гаража, - нашелся тут же Рома, - мы с отцом ею времянку красить
будем.
А потом было долгое сидение в опорном пункте участкового, писание
объяснительных и разьяснительных. Дело начаинало принимать неприятный
оборот. Салькаев отпустил нас вечером домой; потянулись дни тревожных
ожиданий. Фила вызывали в "Большой Дом", как называлась в нашем городе
резиденция КГБ. Мы ожидали самого худшего и были готовы стоять на своем
до конца, но, к счастью, все обошлось; Фила внимательно выслушали,
вежливо допросили, строго предупредили и повелели передать друзьям не
заниматься более идеологической самодеятельностью, а, в случае
возникновения неодолимой потребности - обращаться в органы за советом.
Надпись наша радовала глаз соотечественников еще где-то с год, а потом
исчезла за полосой синей краски, протянувшейся по верху фасада
увековешившей некогда имя Ленина стены.
Было это перед пасхой. Накопилось много дел на кладбище, выделил для
этого воскресенье. А жена запланировала поездку на базар. Короче, уехал
я на кладбище с большим скандалом.
Вечером прослушиваю диктофон (он у к телефону подключен). Сразу же после
моего ухода звонок - спрашивают меня.
- "Нет его!" - это жена на взводе.
- "А где он?"
- "На кладбище!!"
Неловкое молчание и неуверенный голос: "И давно?"
- "Сегодня!"
Там помолчали, но все-таки спросили:
- "Так что, с ним никак нельзя связаться?"
- "На сотовый звоните!!"
Опять тишина и голос:
"А сотовый с ним?"
"А нафига он мне?!! Еще и на него отвечать?!!" - и жена бросила трубку.
Я в это время крашу оградку. Вдруг звонок, долгий такой - настырный.
Руки у меня в краске, погода дрянь: ветер сильный и холодный. Кое-как
взял трубку, закрываясь от ветра ответил. В трубке долгая тишина и потом
слегка заикающийся голос спросил:
- "Вы где?"
- "На кладбище."
Тишина...
- "А как вас там можно найти?"
Я огляделся.
- "От центрального входа шестая могила справа!"
Связь прервалась. :)
Я пытался позвонить потом по этому номеру, но после первого звонка его
отключили. До сих пор не знаю: кто звонил?!
Было сие несколько лет назад. Стоял у меня дома тогда компьютер - даже
по тем временам очень-очень древний (важно). Кроме него, действующие
лица в истории - моя сестра и большой, веселый кот Чипс. Сижу, значит,
я вечерком на диване, читаю журнал. Рядом за компом сидит сестра и
что-то делает (не играется, а именно работает). Тишина, покой... И тут в
комнату врывается этот доморощенный лохматый ураган. Успев за 15 секунд
трижды оббежать всю комнату, залезть на ковер, спрыгнуть оттуда на меня,
получить по фейсу, залезть под диван, вылезть, отряхнуться и совершить
еще миллион осмысленных и не очень действий, кот задумался чем бы ему еще
заняться. Вариант поиграть с кем-то из хозяев не прошел. Пришлось искать
развлечения самому. И тут кот замечает вилку удлинителя, торчащую из
розетки (и вилка, и розетка советские - не евро). И со всей дури прыгает
на кресло и начинает ее выдергивать. Прежде чем я успеваю среагировать,
коту удается довершить начатое. Вилка немного вылазит из розетки. И...
Правильно! Выключается комп! Малая моя тупо смотрит в черный экран и
осознает, что сохранялась час назад. После этого она ме-е-е-едленно
поворачивается к коту и на лице у нее начинает вырисовываться улыбка
средневекового палача 6-го разряда. И вот тут происходит апофигей
истории! Кот вдруг явственно ощутил, что вот он пришел - конец веселой
котячей жизни. И так мало еще промяукано, так мало мышей словлено, а
крантец сейчас настанет вполне всеохватывающий. С высокой вероятностью
трагического исхода. В общем, Штирлиц еще никогда не был так близко к
провалу. И тогда кот поворачивается к вилке, которая не выпала, а просто
немного вылезла из розетки и начинает... ЛАПОЙ ЗАТАЛКИВАТЬ ВИЛКУ
ОБРАТНО. Будучи, видимо, уверенным, что если ему удастся все исправить
- его простят. И ему удается! Вилка встает на место, комп включается
(корпус АТ)! Кот, видя, что компьютер включился (а может, пользуясь
состоянием нашего с сестрой шока) с чувством выполненого долга важно
удаляется... Занавес.
P.S. Кот остался цел. Сидит вон, лыбится.
Про блондинок и лопату.
У меня знакомые работают во дворе здания, которое имеет очень узкий
проезд между стенами - с трудом разъезжаются две легковые машины.
Дорога заканчивается тупиком (как в "Бриллиантовой руке"). Вдоль всей
этой кишки - офисы, соответственно припаркованные машины.
Соответственно - въехал! места нет? быстро выгружай, высаживай и
проваливай... не создавая пробку. За долгое время дорога развалилась
совсем, и решено было всем "бизнесцентровским колхозом" дорогу
заасфальтировать. В добровольно-принудительном порядке. Все среди себя
договорились, что машины парковать не будут, и охраннику сказали, чтобы
всех пришлых гонял.
И вот в один прекрасный день в кишку въезжает светловолосое насекомое на
мерине "S" класса ни разу не старом. Останавливается поперек всей дороги,
с понтом закрыла машину и направляется в здание. К ней подошел охранник и
вполне корректно сказал, что не стоит машину здесь ставить.
Мол, тут дорогу делать будут и сейчас щебень привезут. На что охранник
был торжественно послан. (На что он даже не обиделся). Блондинка была в
здании достаточно долго. Но когда она вышла, то увидела следующую
картину....
Восемь куч примерно по 13 тонн каждая были насыпаны от ее машины до
самого выхода в шахматном порядке (подозреваю, что охранник подсуетился),
исключая даже мысль о том, что отсюда можно выехать. При этом из окон
офисов уже свисали истерически ржущие работники.
Визг блондинки был пронзителен, а фантазия безгранична....
Судя по излагаемому матом, здесь должны были материализоваться из воздуха
"братки" в количестве уж никак не меньше чем с 2-ой Белорусский
фронт....
А дальше она допустила громадную ошибку. Демонстративно достает телефон.
Звонит.
При этом давит слезу, вкратце рассказывая суть проблемы.... И ожидая
праведного гнева благоверного (для окружающих), переводит телефон в
режим громкой связи... (дабы окружающие да убоялись)
После небольшой паузы из телефона устало-обреченным голосом раздается:
"СТОЙ ТАМ! СЕЙЧАС Я ПРИВЕЗУ ТЕБЕ ЛОПАТУ!"
Люди начинают падать из окон....
О подводниках.
Рассказал эту историю друг моего отца, а ему в свою очередь его морской
товарищ,
и так...
На каком флоте, история умалчивает, не суть дело, в принципе обстановка
военно-политического значения на всех флотах равнозначная, а дело было
во временна советского державия, во времена когда должность и суть
замполита на боевой единице системы, "подводная лодка" была сродни
генералиссимуса, а то и побарще. Так вот жил был на лодке, замполитушка
(далее ЗАМПОЛИТ), человек, сказать к слову, мерзкий до посинения,
команда в большем атеистичная предполагала, что это есть сатана.
Человечишко то был подлый и мелкий, и качества достойные мужчины ему
были чужды и противны.
Как и в любой сказке, раз есть зло, есть и добро. Добро было в лице
капитана этой самой лодки - назовем его гордо - КАПИТАН. Человек
бывалый, тертый и бесстрашный.
И случилось как-то что, терпение у нашего капитана, лопнуло, и за
заслуги ли или просто так послал он того Замполита на х. й, а так, как
мужского достоинства у послоного не имелось в принципе, пустился он в
штаб округа с жалобами, мол так и сяк послали мол, перед всем личным
составом на х. й, а я мол человек в на флоте значимый, мол фигура мол на
политической арене мол важная.
Есть бумага, должно быть действие, Вызывают КАПИТАНА в штаб и начштаба,
ему:"понимаю, змея под жопой, но нельзя, так с замполитом, надо бы
извинится перед ним, считайте это приказом и точка".
Приказ есть приказ надо выполнять.
Выстраивает Капитан весь личный состав по борту, вызывает к себе
замполита и дальше диалог:
КАПИТАН: Замполит я вас куда послал?
ЗАМПОЛИТ (деваться некуда): На х. й
КАПИТАН: А вы куда пошли?
ЗАМПОЛИТ: В штаб.
КАПИТАН: Ну извините...............
З А Н А В Е С
Рассказал знакомый, который уже 6 лет живет в США и занимается
программированием игр в одной крупной американской фирме. Рассказал к
60-летию Победы в прошлом году, но вспомнил я про нее только сейчас.
Решили мы вспомнить старые добрые 90-е и купили игру про вторую мировую
войну - как раз к юбилею. Уж не помню как называется - но была такая
стратегия пошаговая. Поиграли за русских, победили, стали играть за
немцев ради развлечения. И что удивительно - при подавляющем
превосходстве сил, находится обязательно хоть один фронт, на котором
побеждают советские войска, а потом конец настает всем силам фашистов.
В общем, как ни пытались - выиграть войну за Германию не представляется
возможным никак!
Поспорил с американцами, что в игре есть условие, что немцы не могут
победить в принципе. Залезли в код, стали искать... Не знаю, где там
оно точно, но нашел место, после просмотра которого коллеги-янки
не могли понять моего восторга. Внутри кода была закомментирована фраза:
"А потому что суки пока жив хоть один русский Родину мы вам не
отдадим!"
Видать, были среди разработчиков наши ребята.
С днем Победы!
Fill this form if you want to post your Story.
